26.06.2021, 18:08 - Baxış sayı: 362
Резерв, которым армия сильна
Победу в войне ковали не только кадровые офицеры, но и воины запаса
ДАТА
20 сентября прошлого года Радифу Мустафаеву позвонили из Госслужбы по мобилизации и призыву на воинскую службу. Официальным тоном четко сообщили, что он, старший лейтенант запаса, должен срочно прибыть в военный комиссариат по месту жительства, чтобы затем отправиться на учения.
Ведущий научный сотрудник отдела исламской философии академического Института философии и социологии, доцент Мустафаев взял с собой необходимые вещи, и главное – ноутбук, ведь заниматься со студентами можно и онлайн, решил он – благо дата-карта всегда при нем, а в вузах, где он преподавал, уже начались виртуальные занятия. Но компьютер ему не пригодится аж до января нынешнего года.
Вечером 21 сентября автобус с воинами запаса отправится в сторону Бейлагана и прибудет в Геран – первую прифронтовую точку, пункт сбора. Через пять дней – переброска в Физули, далее – позиции близ селения Араятлы. Воскресное утро 27 сентября – точное время 7.30 – для командира 2-го стрелкового взвода Мустафаева начинается с грохота снарядов и пулеметно-минометного обстрела.
Ученый и на войне ученый
Первые дни войны, первые жертвы. И первые потрясения Радифа: огневой дождь накрывает наводчика Ревана Шахмурадова – совсем еще мальчишку, 1999 года рождения, – он получает тяжелое осколочное ранение, не совместимое с жизнью, после которого проведет две мучительные недели в госпитале и станет шехидом – первым шехидом 12-й батареи 4-го дивизиона артиллерийской бригады.
…Мы сидим с Радифом в уютном офисе редакции, говорим об исламской философии, а точнее – о средневековой философской мысли, проблемах социального и правового равенства человека на средневековом мусульманском Востоке (сфера научных исследований ученого), вспоминаем войну. Вернее, вспоминает он, на несколько минут снова становясь офицером и командиром, а мое дело – только задавать вопросы, затаив дыхание, слушать ответы, а диктофон включен и сам все фиксирует.
Пройдя суровыми дорогами войны, спустя немногим более чем полгода ученый НАНА, а еще – преподаватель философии и мультикультурализма в нескольких вузах (в его послужном списке – Университет туризма, БГУ, Госакадемия таможни, Академия управления при Президенте Азербайджана) рассказывает об интересных находках, обнаруженных им на оккупированной в течение долгих десятилетий территории (ученый и на войне ученый, а в перспективе – подготовка докторской), – документах еще советской поры. Внимание исследователя привлекли несколько аттестатов зрелости выпускников средних школ, выданных Министерством образования Азербайджанской ССР, в которых напротив предмета «азербайджанский язык» стоит либо прочерк, либо написано «не изучался». То есть Азербайджанская Республика была, пусть даже советская и социалистическая, а дисциплина такая в школьной программе не фигурирует.
«Это говорит только об упущениях старой советской системы. В нашем государстве, конечно, все будет иначе, наши армянские граждане, как и все остальные, обязаны изучать государственный язык и в школах, и в университетах», – рассуждает педагог, ученый и офицер запаса, и говорит, что врагом для него является только человек с ружьем, мирного жителя он во врагах не числит.
Пройдя военными тропами через Джебраил, Физули, Гадрут, Ходжавенд, он закончил войну в самом конце декабря – 29-го был снова выведен в запас. И сразу же домой, где его ждали родители, жена, трое детей. И если бы не боевые награды – медали за освобождение Джебраила, Физули и Лачина, а также многочисленные фотки в смартфоне, где Радиф запечатлен в военно-полевой форме с боевыми товарищами рядом с трофейной техникой, сложно было бы поверить, что человек мирной профессии так успешно воевал. На войне жестокой и кровопролитной, в которой ценой потерь наших лучших сыновей мы смогли одержать победу. Победу, которую ковали не только кадровые офицеры и солдаты, но и они, воины запаса, по первому зову Верховного главнокомандующего оставившие свои комфортные офисы-аудитории-клиники и вставшие под ружье. Родина сказала: «Надо!», и они ответили: «Есть!». Без пафоса, без надрыва, по-мужски. Рассуждать было некогда, особенно когда тебе 42, и там, на фронте, – не нюхавшие пороху мальчишки, для которых ты и друг, и брат, и отец-командир.
Офицеры, по порядку рассчитайсь!
А для старшего лейтенанта запаса Рамина Гарибова война началась в Геранбойском районе, куда его вместе с новобранцами перебросили из учебно-тренировочного пункта (УТП) в Гусар, где он уже целую неделю отрабатывал боевые и тактические навыки. Обычные плановые учения, был уверен Рамин – научный сотрудник Института радиационных проблем НАНА. Правда, немного удивило, что в УТП отправили спешно, вызвали в военкомат – и сразу в автобус. Не успел даже зарядное устройство от телефона взять. Впрочем, и адаптер, и сам телефон ему там не пригодились...
Рано утром 27 сентября прозвучал сигнал тревоги, начались боевые действия. Азербайджанская армия пошла в наступление по всему фронту, Рамин, к тому времени уже командир мотострелковой батареи, со своими бойцами с тяжелыми боями продвигался в агдамско-физулинском и гадрут-джебраильском направлении. Так продолжалось до середины октября, пока в колонну автомашин, в одной из которых он находился, не попал снаряд. Взрывной волной отбросило в ущелье, в результате – контузия на фоне черепно-мозговой травмы, осколочное ранение ноги, перелом ребер. Рискуя собственной жизнью, из ущелья его вытащил прапорщик Турал Магеррамов. В бессознательном состоянии привезли в Физули, в районную больницу, оперативно переформатированную под военный госпиталь. Лечение было недолгим, не более двух недель. Потом снова в строй, снова Ходжавенд. Именно там 30 октября он узнал, что в Баку у него родилась вторая дочка. Назвали Дерья. «Внешне, – говорит, – очень на меня похожа. Просто копия».
Служба для него закончилась только 30 декабря, а до того пришлось испытать все тяготы военных будней: несмолкающая ни на час канонада, взрывы мин и снарядов, наступление, зачистка территорий, потери боевых товарищей: на глазах от прямого попадания снаряда погиб его друг, старший лейтенант Гезалов, молодой парень, незадолго до войны сыгравший свадьбу.
С какими мыслями Рамин заходил в армянские дома, которые хозяева покидали за час-полтора до входа азербайджанских воинов? Он на секунду задумывается и неожиданно выдает: «Очень удивило, что у меня нет ощущения, что я нахожусь в доме человека иной, чем у нас, культуры. Так же примерно расставлена мебель в комнатах, такие же продукты в холодильнике и не остывший еще обед на плите – долма, пити, а в подвале – соленья-маринады. Ну все как у нас. Бывали, конечно, случаи, когда наши бойцы после тяжелых изнурительных боев и потери друзей, заходя в армянские дома, срывали зло, пиная столы-стулья, но на этом все заканчивалось. У дверей детских комнат затихали и только заглядывали внутрь, ничего не трогая – ни кроватки, ни мебель, ни игрушки. Это же дети. А те, кто все же заходил, останавливались посередине комнаты и долго стояли молча».
А еще Рамину вспоминается старый армянин, который остался в селе в полном одиночестве. Он прекрасно говорил по-азербайджански и при виде наших бойцов не то что не оказал сопротивления, напротив – был спокоен и уверен, что его не убьют и не искалечат. Так оно и случилось, не убили и не покалечили, а передали куда следует – впрочем, как и остальных брошенных стариков и детей «великой Армении».
Чему научили офицера запаса эти 44 дня войны? Научили любить родину и ценить человеческую жизнь. Произносит он эти слова чуть слышно, чтобы избежать пафоса и лишней торжественности. «Там все было по-настоящему – и последняя сигарета, и последний глоток воды, которой поделился товарищ, и жизнь бесценная, которая могла оборваться в любую минуту. А еще невозможно передать словами чувства, когда нога ступает на землю, о которой мечталось и которая только снилась. Так долго-долго снилась. Эта война все изменила в моей жизни».
На стратегической высоте
30 октября, в тот самый день, когда Рамину Гарибову пришло радостное известие о рождении дочери, рядовой запаса Пярвиз Агаев получил долгожданное сообщение из военкомата об отправке на фронт. Он ждал его долгих три месяца, с того самого июля, когда далеко от Карабаха, в Товузском районе, была совершена очередная провокация. Именно тогда Пярвиз прошел онлайн-регистрацию в ответ на обращение Верховного главнокомандующего к добровольцам, желающим пополнить ряды Вооруженных сил, и все переживал – хоть бы успели призвать до того как исполнится 35 лет. Дома никому, естественно, не сказал, чтобы зря не волновать, он ведь единственный сын в семье, кроме него – только сестра. По-прежнему ходил на работу, в Институт востоковедения НАНА, где уже восьмой год исследует арабские рукописи XII века Имададдина аль-Исфахани и возглавляет институтский Совет молодых ученых.
А до того были учеба на факультете арабского и турецкого языков в Ain Shams University (Египет), пять лет жизни в Каире, возвращение домой, прохождение срочной службы – и не где-нибудь, а в нахчыванском Садараке, на стратегической высоте, на самой границе с Арменией.
Пярвиз – самый молодой из наших героев, ему всего 35. Но уже есть семья, двое детей. Безответственно ли было записываться добровольцем, имея такой багаж? Он моего вопроса даже не понял. В первый раз, делится он, сердце защемило, когда в зоне боевых действий увидел вереницу карет скорой помощи, двигавшуюся навстречу их колонне. Насчитал 12 машин, понял, что дело серьезное. Но ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный) – защита надежная. Показывает фотки, объясняет: «Это я рядом с «Коброй», бронемашиной, предназначенной для патрулирования и переброски бойцов из одного пункта в другой». Подробно рассказывает о военном городке Гаджар в Физулинском районе, где дислоцировалась одна из воинских частей армян, описывает их дома, быт, природу, климат. Глаз опытного исследователя фиксирует и средневековые памятники с арабской вязью, над которыми мечтает поработать после войны. Делится фронтовыми рассказами, которых так много в багаже у любого воевавшего. Говорит, что трижды был на краю гибели, но ничего, пронесло, улыбается: я фартовый, и вспоминает: «С группой бойцов заблудились в полной темноте, оказались на расстоянии одного километра от армянских постов, кружили-кружили, но повезло, смогли выйти к своим. Второй случай: ночью нашли заброшенную ферму в Ходжавендском районе, построили себе саманные домики, чтобы укрыться от непогоды, переночевали, а наутро увидели, что по всему периметру территории понатыканы мины. Осторожно обложили их камнем-кубиком и по рации вызвали саперов. То, что в темноте никто из ребят на мины не наступил и не подорвался, иначе как чудом не называет.
Ангел-хранитель спас Пярвиза и в третий раз: противно пропищали вражеские дроны-разведчики над головой, успев сфотографировать место дислокации азербайджанских бойцов и дать наводку в пункт управления. Минуты через три посыпался град снарядов, начался минометный обстрел. Огромный осколок по ошибке попал не туда, куда был направлен, а в котельную школы, находившуюся на приличном расстоянии от наших ребят. Произошел спасительный взрыв, все было кончено. Наводчик оказался мазилой...
Самое сильное эмоциональное воспоминание о той войне? Пожалуй, варежки, присланные неизвестным школьником Эйюбом, в которые аккуратно было вложено трогательное письмо – мальчик сообщал, что откладывал деньги, выдаваемые родителями на сладости, и купил эти варежки для бойцов. «А еще много хороших и теплых слов написал, от которых в холодных горах Карабаха и эти варежки, и слова грели и мои руки, и душу», – улыбается Пярвиз своей голливудской улыбкой.
А Велиев Эпош не улыбается с 9 ноября – с того самого дня, как получил известие о героической гибели своего брата – майора Вусала Велиева. Эпош – старший научный сотрудник академического Института фольклора, доктор философии по филологии. С армейскими буднями не знаком – как человек, окончивший аспирантуру и защитивший кандидатскую диссертацию, от службы в армии освобожден. В БГУ получил вторую специальность – юриста. И вообще, вся семья Велиевых – учителя, филологи, экономисты, медики, финансисты. Интеллигенция, образование у них в приоритете. Почему Вусал стал военным, когда ни одного человека в семье, посвятившего себя армии, не было? Да все просто: он родился в 1988 году в постоянно обстреливаемом нахчыванском селе Дизе, что в Шарурском районе. Рос под звуки артобстрелов и все мечтал вырасти поскорее и встать под ружье, защитить близких. Поэтому после 8-го класса поступил в Нахчыванский военный лицей, по окончании – в Военную академию имени Гейдара Алиева, прошел неимоверное количество учебно-тренировочных курсов (снайперов, бойцов спецназа), все совершенствовал боевое искусство.
Службу начал в Бейлагане, затем были Газах, Муровдаг (где уже командовал батальоном) – все приграничные зоны. Во время апрельских боев 2016 года получил ранение, а потерю 11 шехидов, с которыми вместе служил, в том числе и своего командира – генерала Полада Гашимова, в июле прошлого года считал своей личной трагедией.
Ты сердце не прятал за спины ребят
За все время военной карьеры большая и дружная семья Велиевых только один-единственный раз смогла отметить его день рождения. Ему все время было некогда, оставить своих бойцов без командира считал для себя неприемлемым. И с женитьбой не торопился, полагая, что к такому ответственному шагу надо подходить взвешенно. Хотя был романтиком и невесту свою знал с детства. Часто посылал ей белые розы. Свадьбу назначили на март 2020 года, но пандемия ее отменила. И через две недели, 15 июля, в день рождения Вусала, теперь уже она, овдовевшая невеста, повезет ему их любимые белые розы в Шарур, на Шехидляр хиябаны...
20 сентября, ровно за неделю до войны, братьям и сестрам майора выпала редкая удача – он пригласил их полюбоваться красотами Гейгеля. А когда началась война, связь с ним пропала. Это было обычным делом для военного, особенно в такое время, и потому ни у кого тревоги не вызвало. Но 2 октября из части сообщили, что связь с Велиевым утеряна и он считается пропавшим без вести. Именно в этот день его сослуживец, старший лейтенант Газанфар Дуньямалиев, видел его живым в последний раз.
«Наша группа попала в окружение на армянской территории, – рассказывает боец. – Я, раненый, собрав все силы, произнес по рации, обращаясь к Вусалу, что прощаюсь с ним, выбраться живым отсюда невозможно. В ответ услышал: «Не паникуй, сейчас доберусь до вас». Он и сам уже был дважды ранен, но отказывался покидать поле боя. С трудом дополз до нас, началась перестрелка, в результате нам удалось выбраться из этого пекла, но что было дальше, не помню – меня в бессознательном состоянии привезли в госпиталь в Шамкире, и там я узнал, что никто ничего о комбате не знает. Так и посчитали его пропавшим без вести».
Эпош искал брата во всех госпитальных моргах прифронтовой зоны, но все было тщетно. От родителей скрывали, что Вусал пропал, ссылаясь на спасительное «как обычно, не может выйти на связь». Но однажды кто-то из соседей в далеком Дизе поинтересовался, что, мол, слышно от сына, пропавшего без вести. 79-летний Ислам киши, который до того момента был уверен, что сын жив, воюет и нет у него времени позвонить, вдруг осознал, что это конец: у самого отец в Великую Отечественную пропал без вести, а стало быть, погиб.
Он пришел домой, ничего не сказал жене, также пребывавшей в неведении, прилег на диван и умер. Инфаркт, сердце не выдержало. Жена еще удивилась, с чего это вдруг такого сильного здорового мужика в одночасье не стало, ведь каждый его день начинался в шесть утра, а заканчивался поздней ночью, непросто это – управляться по хозяйству: то деревья обрезать, то воды натаскать, скотину напоить и на пастбище выгнать, а потом загнать обратно в хлев. Нахчыванцы, они ведь такие – крепкие, выносливые, и 80 для них – не возраст. Только вот смерть ребенка поставила точку.
А Вусал тем временем продолжал воевать, с боями дошел до Шуши и погиб вместе с несколькими бойцами 9 ноября – на следующий день после освобождения города, когда армяне предприняли последнюю отчаянную попытку отвоевать его. Тело комбата месяц пролежало в морозном лесу на подступах к Шуше, и когда Эпош забирал его из морга Физулинского госпиталя, увидел, что смерть нисколько не изменила его, просто все тело было в смертельных ранах – голова, грудь, руки-ноги...
14 декабря самолет с грузом-200 взял курс на Шарур. Там его уже ждали красная ковровая дорожка (по которой, следуя семейной традиции Велиевых, из дома в ЗАГС уходили сыновья и дочери), красивые хончи, приготовленные для его свадьбы, которую мечтали сыграть после войны, и, конечно, «Вагзалы» – музыка, под которую отец и мать провожают своих детей в самостоятельную жизнь. Именно под звуки этой бессмертной мелодии вознесся к вершине шехидства отважный воин, о бесстрашии и подвигах которого до сих пор ходят легенды и свидетельствуют высокие правительственные награды, которых удостаиваются только боевые офицеры.
На фото:
Старший лейтенант Радиф Мустафаев
Близкие майора Вусала Велиева
Шехид майор Вусал Велиев
Старший лейтенант Радиф Мустафаев
Старший лейтенант Рамин Гарибов
Рядовой запаса Пярвиз Агаев
Галия АЛИЕВА
"kaspiy.az"
ДАТА
20 сентября прошлого года Радифу Мустафаеву позвонили из Госслужбы по мобилизации и призыву на воинскую службу. Официальным тоном четко сообщили, что он, старший лейтенант запаса, должен срочно прибыть в военный комиссариат по месту жительства, чтобы затем отправиться на учения.
Ведущий научный сотрудник отдела исламской философии академического Института философии и социологии, доцент Мустафаев взял с собой необходимые вещи, и главное – ноутбук, ведь заниматься со студентами можно и онлайн, решил он – благо дата-карта всегда при нем, а в вузах, где он преподавал, уже начались виртуальные занятия. Но компьютер ему не пригодится аж до января нынешнего года.
Вечером 21 сентября автобус с воинами запаса отправится в сторону Бейлагана и прибудет в Геран – первую прифронтовую точку, пункт сбора. Через пять дней – переброска в Физули, далее – позиции близ селения Араятлы. Воскресное утро 27 сентября – точное время 7.30 – для командира 2-го стрелкового взвода Мустафаева начинается с грохота снарядов и пулеметно-минометного обстрела.
Ученый и на войне ученыйПервые дни войны, первые жертвы. И первые потрясения Радифа: огневой дождь накрывает наводчика Ревана Шахмурадова – совсем еще мальчишку, 1999 года рождения, – он получает тяжелое осколочное ранение, не совместимое с жизнью, после которого проведет две мучительные недели в госпитале и станет шехидом – первым шехидом 12-й батареи 4-го дивизиона артиллерийской бригады.
…Мы сидим с Радифом в уютном офисе редакции, говорим об исламской философии, а точнее – о средневековой философской мысли, проблемах социального и правового равенства человека на средневековом мусульманском Востоке (сфера научных исследований ученого), вспоминаем войну. Вернее, вспоминает он, на несколько минут снова становясь офицером и командиром, а мое дело – только задавать вопросы, затаив дыхание, слушать ответы, а диктофон включен и сам все фиксирует.
Пройдя суровыми дорогами войны, спустя немногим более чем полгода ученый НАНА, а еще – преподаватель философии и мультикультурализма в нескольких вузах (в его послужном списке – Университет туризма, БГУ, Госакадемия таможни, Академия управления при Президенте Азербайджана) рассказывает об интересных находках, обнаруженных им на оккупированной в течение долгих десятилетий территории (ученый и на войне ученый, а в перспективе – подготовка докторской), – документах еще советской поры. Внимание исследователя привлекли несколько аттестатов зрелости выпускников средних школ, выданных Министерством образования Азербайджанской ССР, в которых напротив предмета «азербайджанский язык» стоит либо прочерк, либо написано «не изучался». То есть Азербайджанская Республика была, пусть даже советская и социалистическая, а дисциплина такая в школьной программе не фигурирует.
«Это говорит только об упущениях старой советской системы. В нашем государстве, конечно, все будет иначе, наши армянские граждане, как и все остальные, обязаны изучать государственный язык и в школах, и в университетах», – рассуждает педагог, ученый и офицер запаса, и говорит, что врагом для него является только человек с ружьем, мирного жителя он во врагах не числит.
Пройдя военными тропами через Джебраил, Физули, Гадрут, Ходжавенд, он закончил войну в самом конце декабря – 29-го был снова выведен в запас. И сразу же домой, где его ждали родители, жена, трое детей. И если бы не боевые награды – медали за освобождение Джебраила, Физули и Лачина, а также многочисленные фотки в смартфоне, где Радиф запечатлен в военно-полевой форме с боевыми товарищами рядом с трофейной техникой, сложно было бы поверить, что человек мирной профессии так успешно воевал. На войне жестокой и кровопролитной, в которой ценой потерь наших лучших сыновей мы смогли одержать победу. Победу, которую ковали не только кадровые офицеры и солдаты, но и они, воины запаса, по первому зову Верховного главнокомандующего оставившие свои комфортные офисы-аудитории-клиники и вставшие под ружье. Родина сказала: «Надо!», и они ответили: «Есть!». Без пафоса, без надрыва, по-мужски. Рассуждать было некогда, особенно когда тебе 42, и там, на фронте, – не нюхавшие пороху мальчишки, для которых ты и друг, и брат, и отец-командир.
Офицеры, по порядку рассчитайсь!
А для старшего лейтенанта запаса Рамина Гарибова война началась в Геранбойском районе, куда его вместе с новобранцами перебросили из учебно-тренировочного пункта (УТП) в Гусар, где он уже целую неделю отрабатывал боевые и тактические навыки. Обычные плановые учения, был уверен Рамин – научный сотрудник Института радиационных проблем НАНА. Правда, немного удивило, что в УТП отправили спешно, вызвали в военкомат – и сразу в автобус. Не успел даже зарядное устройство от телефона взять. Впрочем, и адаптер, и сам телефон ему там не пригодились...
Рано утром 27 сентября прозвучал сигнал тревоги, начались боевые действия. Азербайджанская армия пошла в наступление по всему фронту, Рамин, к тому времени уже командир мотострелковой батареи, со своими бойцами с тяжелыми боями продвигался в агдамско-физулинском и гадрут-джебраильском направлении. Так продолжалось до середины октября, пока в колонну автомашин, в одной из которых он находился, не попал снаряд. Взрывной волной отбросило в ущелье, в результате – контузия на фоне черепно-мозговой травмы, осколочное ранение ноги, перелом ребер. Рискуя собственной жизнью, из ущелья его вытащил прапорщик Турал Магеррамов. В бессознательном состоянии привезли в Физули, в районную больницу, оперативно переформатированную под военный госпиталь. Лечение было недолгим, не более двух недель. Потом снова в строй, снова Ходжавенд. Именно там 30 октября он узнал, что в Баку у него родилась вторая дочка. Назвали Дерья. «Внешне, – говорит, – очень на меня похожа. Просто копия».
Служба для него закончилась только 30 декабря, а до того пришлось испытать все тяготы военных будней: несмолкающая ни на час канонада, взрывы мин и снарядов, наступление, зачистка территорий, потери боевых товарищей: на глазах от прямого попадания снаряда погиб его друг, старший лейтенант Гезалов, молодой парень, незадолго до войны сыгравший свадьбу.
С какими мыслями Рамин заходил в армянские дома, которые хозяева покидали за час-полтора до входа азербайджанских воинов? Он на секунду задумывается и неожиданно выдает: «Очень удивило, что у меня нет ощущения, что я нахожусь в доме человека иной, чем у нас, культуры. Так же примерно расставлена мебель в комнатах, такие же продукты в холодильнике и не остывший еще обед на плите – долма, пити, а в подвале – соленья-маринады. Ну все как у нас. Бывали, конечно, случаи, когда наши бойцы после тяжелых изнурительных боев и потери друзей, заходя в армянские дома, срывали зло, пиная столы-стулья, но на этом все заканчивалось. У дверей детских комнат затихали и только заглядывали внутрь, ничего не трогая – ни кроватки, ни мебель, ни игрушки. Это же дети. А те, кто все же заходил, останавливались посередине комнаты и долго стояли молча».
А еще Рамину вспоминается старый армянин, который остался в селе в полном одиночестве. Он прекрасно говорил по-азербайджански и при виде наших бойцов не то что не оказал сопротивления, напротив – был спокоен и уверен, что его не убьют и не искалечат. Так оно и случилось, не убили и не покалечили, а передали куда следует – впрочем, как и остальных брошенных стариков и детей «великой Армении».
Чему научили офицера запаса эти 44 дня войны? Научили любить родину и ценить человеческую жизнь. Произносит он эти слова чуть слышно, чтобы избежать пафоса и лишней торжественности. «Там все было по-настоящему – и последняя сигарета, и последний глоток воды, которой поделился товарищ, и жизнь бесценная, которая могла оборваться в любую минуту. А еще невозможно передать словами чувства, когда нога ступает на землю, о которой мечталось и которая только снилась. Так долго-долго снилась. Эта война все изменила в моей жизни».
На стратегической высоте
30 октября, в тот самый день, когда Рамину Гарибову пришло радостное известие о рождении дочери, рядовой запаса Пярвиз Агаев получил долгожданное сообщение из военкомата об отправке на фронт. Он ждал его долгих три месяца, с того самого июля, когда далеко от Карабаха, в Товузском районе, была совершена очередная провокация. Именно тогда Пярвиз прошел онлайн-регистрацию в ответ на обращение Верховного главнокомандующего к добровольцам, желающим пополнить ряды Вооруженных сил, и все переживал – хоть бы успели призвать до того как исполнится 35 лет. Дома никому, естественно, не сказал, чтобы зря не волновать, он ведь единственный сын в семье, кроме него – только сестра. По-прежнему ходил на работу, в Институт востоковедения НАНА, где уже восьмой год исследует арабские рукописи XII века Имададдина аль-Исфахани и возглавляет институтский Совет молодых ученых.
А до того были учеба на факультете арабского и турецкого языков в Ain Shams University (Египет), пять лет жизни в Каире, возвращение домой, прохождение срочной службы – и не где-нибудь, а в нахчыванском Садараке, на стратегической высоте, на самой границе с Арменией.
Пярвиз – самый молодой из наших героев, ему всего 35. Но уже есть семья, двое детей. Безответственно ли было записываться добровольцем, имея такой багаж? Он моего вопроса даже не понял. В первый раз, делится он, сердце защемило, когда в зоне боевых действий увидел вереницу карет скорой помощи, двигавшуюся навстречу их колонне. Насчитал 12 машин, понял, что дело серьезное. Но ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный) – защита надежная. Показывает фотки, объясняет: «Это я рядом с «Коброй», бронемашиной, предназначенной для патрулирования и переброски бойцов из одного пункта в другой». Подробно рассказывает о военном городке Гаджар в Физулинском районе, где дислоцировалась одна из воинских частей армян, описывает их дома, быт, природу, климат. Глаз опытного исследователя фиксирует и средневековые памятники с арабской вязью, над которыми мечтает поработать после войны. Делится фронтовыми рассказами, которых так много в багаже у любого воевавшего. Говорит, что трижды был на краю гибели, но ничего, пронесло, улыбается: я фартовый, и вспоминает: «С группой бойцов заблудились в полной темноте, оказались на расстоянии одного километра от армянских постов, кружили-кружили, но повезло, смогли выйти к своим. Второй случай: ночью нашли заброшенную ферму в Ходжавендском районе, построили себе саманные домики, чтобы укрыться от непогоды, переночевали, а наутро увидели, что по всему периметру территории понатыканы мины. Осторожно обложили их камнем-кубиком и по рации вызвали саперов. То, что в темноте никто из ребят на мины не наступил и не подорвался, иначе как чудом не называет.
Ангел-хранитель спас Пярвиза и в третий раз: противно пропищали вражеские дроны-разведчики над головой, успев сфотографировать место дислокации азербайджанских бойцов и дать наводку в пункт управления. Минуты через три посыпался град снарядов, начался минометный обстрел. Огромный осколок по ошибке попал не туда, куда был направлен, а в котельную школы, находившуюся на приличном расстоянии от наших ребят. Произошел спасительный взрыв, все было кончено. Наводчик оказался мазилой...
Самое сильное эмоциональное воспоминание о той войне? Пожалуй, варежки, присланные неизвестным школьником Эйюбом, в которые аккуратно было вложено трогательное письмо – мальчик сообщал, что откладывал деньги, выдаваемые родителями на сладости, и купил эти варежки для бойцов. «А еще много хороших и теплых слов написал, от которых в холодных горах Карабаха и эти варежки, и слова грели и мои руки, и душу», – улыбается Пярвиз своей голливудской улыбкой.
А Велиев Эпош не улыбается с 9 ноября – с того самого дня, как получил известие о героической гибели своего брата – майора Вусала Велиева. Эпош – старший научный сотрудник академического Института фольклора, доктор философии по филологии. С армейскими буднями не знаком – как человек, окончивший аспирантуру и защитивший кандидатскую диссертацию, от службы в армии освобожден. В БГУ получил вторую специальность – юриста. И вообще, вся семья Велиевых – учителя, филологи, экономисты, медики, финансисты. Интеллигенция, образование у них в приоритете. Почему Вусал стал военным, когда ни одного человека в семье, посвятившего себя армии, не было? Да все просто: он родился в 1988 году в постоянно обстреливаемом нахчыванском селе Дизе, что в Шарурском районе. Рос под звуки артобстрелов и все мечтал вырасти поскорее и встать под ружье, защитить близких. Поэтому после 8-го класса поступил в Нахчыванский военный лицей, по окончании – в Военную академию имени Гейдара Алиева, прошел неимоверное количество учебно-тренировочных курсов (снайперов, бойцов спецназа), все совершенствовал боевое искусство.Службу начал в Бейлагане, затем были Газах, Муровдаг (где уже командовал батальоном) – все приграничные зоны. Во время апрельских боев 2016 года получил ранение, а потерю 11 шехидов, с которыми вместе служил, в том числе и своего командира – генерала Полада Гашимова, в июле прошлого года считал своей личной трагедией.
Ты сердце не прятал за спины ребят
За все время военной карьеры большая и дружная семья Велиевых только один-единственный раз смогла отметить его день рождения. Ему все время было некогда, оставить своих бойцов без командира считал для себя неприемлемым. И с женитьбой не торопился, полагая, что к такому ответственному шагу надо подходить взвешенно. Хотя был романтиком и невесту свою знал с детства. Часто посылал ей белые розы. Свадьбу назначили на март 2020 года, но пандемия ее отменила. И через две недели, 15 июля, в день рождения Вусала, теперь уже она, овдовевшая невеста, повезет ему их любимые белые розы в Шарур, на Шехидляр хиябаны...
20 сентября, ровно за неделю до войны, братьям и сестрам майора выпала редкая удача – он пригласил их полюбоваться красотами Гейгеля. А когда началась война, связь с ним пропала. Это было обычным делом для военного, особенно в такое время, и потому ни у кого тревоги не вызвало. Но 2 октября из части сообщили, что связь с Велиевым утеряна и он считается пропавшим без вести. Именно в этот день его сослуживец, старший лейтенант Газанфар Дуньямалиев, видел его живым в последний раз.
«Наша группа попала в окружение на армянской территории, – рассказывает боец. – Я, раненый, собрав все силы, произнес по рации, обращаясь к Вусалу, что прощаюсь с ним, выбраться живым отсюда невозможно. В ответ услышал: «Не паникуй, сейчас доберусь до вас». Он и сам уже был дважды ранен, но отказывался покидать поле боя. С трудом дополз до нас, началась перестрелка, в результате нам удалось выбраться из этого пекла, но что было дальше, не помню – меня в бессознательном состоянии привезли в госпиталь в Шамкире, и там я узнал, что никто ничего о комбате не знает. Так и посчитали его пропавшим без вести».
Эпош искал брата во всех госпитальных моргах прифронтовой зоны, но все было тщетно. От родителей скрывали, что Вусал пропал, ссылаясь на спасительное «как обычно, не может выйти на связь». Но однажды кто-то из соседей в далеком Дизе поинтересовался, что, мол, слышно от сына, пропавшего без вести. 79-летний Ислам киши, который до того момента был уверен, что сын жив, воюет и нет у него времени позвонить, вдруг осознал, что это конец: у самого отец в Великую Отечественную пропал без вести, а стало быть, погиб.
Он пришел домой, ничего не сказал жене, также пребывавшей в неведении, прилег на диван и умер. Инфаркт, сердце не выдержало. Жена еще удивилась, с чего это вдруг такого сильного здорового мужика в одночасье не стало, ведь каждый его день начинался в шесть утра, а заканчивался поздней ночью, непросто это – управляться по хозяйству: то деревья обрезать, то воды натаскать, скотину напоить и на пастбище выгнать, а потом загнать обратно в хлев. Нахчыванцы, они ведь такие – крепкие, выносливые, и 80 для них – не возраст. Только вот смерть ребенка поставила точку.А Вусал тем временем продолжал воевать, с боями дошел до Шуши и погиб вместе с несколькими бойцами 9 ноября – на следующий день после освобождения города, когда армяне предприняли последнюю отчаянную попытку отвоевать его. Тело комбата месяц пролежало в морозном лесу на подступах к Шуше, и когда Эпош забирал его из морга Физулинского госпиталя, увидел, что смерть нисколько не изменила его, просто все тело было в смертельных ранах – голова, грудь, руки-ноги...
14 декабря самолет с грузом-200 взял курс на Шарур. Там его уже ждали красная ковровая дорожка (по которой, следуя семейной традиции Велиевых, из дома в ЗАГС уходили сыновья и дочери), красивые хончи, приготовленные для его свадьбы, которую мечтали сыграть после войны, и, конечно, «Вагзалы» – музыка, под которую отец и мать провожают своих детей в самостоятельную жизнь. Именно под звуки этой бессмертной мелодии вознесся к вершине шехидства отважный воин, о бесстрашии и подвигах которого до сих пор ходят легенды и свидетельствуют высокие правительственные награды, которых удостаиваются только боевые офицеры.
На фото:
Старший лейтенант Радиф Мустафаев
Близкие майора Вусала Велиева
Шехид майор Вусал Велиев
Старший лейтенант Радиф Мустафаев
Старший лейтенант Рамин Гарибов
Рядовой запаса Пярвиз Агаев
Галия АЛИЕВА
"kaspiy.az"